Спустя сутки после того, как Крамник стал новым чемпионом мира, я приехал в специально арендованный для него дом – уютное убежище на берегу Темзы – в Чезвике. В дверях меня радушно встретил главный секундант Владимира, Мигель Ильескас, он проводил меня в гостиную, служившую также и кухней, где меня не менее тепло приветствовал менеджер Крамника, Лорд Реннел Роддский, 65-летний пэр своей страны, который был не только регбистом в команде Шотландии, но и являлся спортивным корреспондентом моей газеты – The Scotsman! 

Мне тут же объяснили, что я стал первым посетителем этого дома с момента начала матча. Никто: ни семьи, ни жены, ни подруги, ни друзья членов команды – не имели права приближаться к зданию. Это было частью грандиозного плана, направленного на завоевание титула чемпиона. Итак, Крамник, его секунданты – Мигель Ильескас, Жоэль Лотье и Евгений Бареев, менеджер Лорд Реннел, а также личный тренер Владимира и одновременно его повар, дядя Мигеля, Антонио – жили одной дружной семьей и даже стали походить на героев культового телевизионного сериала "Большой брат". И пока я сидел там, наслаждаясь их искренним гостеприимством (так уж совпало, что за последние семь недель им всем впервые было позволено прикоснуться к спиртному), в комнату незаметно вошел мужчина, который только что пополнил прославленные ряды шахматных чемпионов, первым из которых еще в 1886 году стал Вильгелм Стейниц – Владимир Крамник! 

Лишь в 9 утра следующего после 15-й партии дня Владимир сумел добраться до постели. Многие полагают, что причиной этой бессонной ночи стала грандиозная пьянка: обмывали историческую победу. Но как же все они далеки от истины: Крамник провел ночь, анализируя последнюю партию вместе со своими секундантами! 

А днем, когда мир привыкал к мысли о том, что Крамник одержал историческую победу над Гарри Каспаровым, Владимир был вынужден противостоять напору прессы, и все же он выглядел довольно бодро. Естественно, я не мог надеяться, что, получив аудиенцию четырнадцатого шахматного короля, смогу обойтись без подарка. Поэтому вместе с поздравлениями я преподнес ему традиционный шотландский подарок – праздничную бутылку настоящего шотландского пшеничного виски двадцатилетней выдержки. "Но Джон", – пошутил Крамник с невозмутимым видом, – "ты разве не знаешь, что с тех пор, как я стал чемпионом мира, я бросил пить!" 

Затем меня проводили в "штаб" – отдельную комнату, где во время матча принимались все самые важные решения. Крамник уселся на уютный диван, и кажется, чай с лимоном и бутерброд с ветчиной помогли ему постепенно расслабиться. И здесь-то я и начал свои расспросы. 

Джон Хендерсон: Прежде всего, Владимир, примите мои искренние поздравления! Матч был просто великолепный. В какой момент Вы почувствовали, что действительно можете стать чемпионом мира? 

Владимир Крамник: Да, честно говоря, я всю жизнь это чувствовал. Но если серьезно, то после десятой партии. Тогда я уже был уверен. Я чувствовал, что это должно произойти. Конечно, где-то в середине матча я чувствовал, что вполне могу упустить свой шанс, но после того, как Каспаров проиграл во второй раз, я не верил, что он сможет выкарабкаться. 

Д.Х.: В Вейк-ан-Зее Вы сказали, что устали, что у Вас не было сил. А когда Вы прибыли в Лондон, Вы выглядели много лучше, избавились от лишнего веса. Как Вам это удалось? У Вас что был свой тренер? 

В.К.: Да, сейчас я в гораздо лучшей физической форме, чем когда бы то ни было. Несколько месяцев назад я бросил курить. А в последние полгода я пользовался услугами выдающегося спортивного тренера Валерия Крылова (в свое время он работал с Анатолием Карповым), бывшего тренера Российской сборной по баскетболу. Он разработал для меня специальный режим и следил за тем, что и когда я ем. 
Еще я очень много занимался вместе с Мигелем Ильескасом на Майорке – плавание, атлетическая подготовка, волейбол. Здесь в Лондоне, перед началом матча мы играли в теннис. Но не во время матча, конечно! Это было бы чересчур даже для такого сильного парня, как я! 
Все это добавило мне выносливости. Я даже представить себе не мог, что во время матча у меня будет столько энергии. Сейчас совершенно очевидно, что все эти занятия очень много значили. Некоторые люди совершенно не могли понять, как я умудрялся сыграть такую напряженную партию, и на следующий день чувствовать себя готовым к новой битве с Каспаровым. Для них даже сидеть в зале и наблюдать за нашей игрой уже было само по себе утомительно. Моя энергия просто сбивала их с толку. 

Д.Х.: Никто другой в мире не смог бы вот так расправиться с Каспаровым. Как по-вашему, почему Гарри не может играть с Вами так же, как и со всеми остальными своими противниками? 

В.К.: Не поймите меня неправильно – Каспаров величайший шахматист, просто фантастический. Но многие шахматисты боятся его безосновательно. Это по глазам видно, когда они садятся за доску. У них запала хватает лишь на то, чтобы сделать несколько ходов, а потом они просто останавливают часы. Уж поверьте мне, так против Каспарова играть нельзя. У него особое чутье на страх. Он его чувствует, и это придает ему сил за доской. 
Так что все очень просто: если вы хотите выиграть матч, то, прежде всего, не бойтесь! Конечно, есть еще много других секретов, но этот самый главный – он совсем не страшный! 

Д.Х.: Многие считают, что в этом матче должен был играть Широв, а не Вы. Ведь он обыграл Вас в претендентском матче 1997 года. Что Вы сами по этому поводу можете сказать? 

В.К.: Лично я не чувствую за собой никакой вины. Я не думаю, что на мне лежит ответственность за то, в какой ситуации сейчас оказался Широв. В какой то степени я тоже жертва. Кроме того, многие люди забывают, что даже Каспаров стал жертвой того, что произошло с Всемирным Шахматным Советом, Луисом Рентеро и андалузским правительством. 
Сейчас, два года спустя, ситуация совершенно переменилась: никто не хочет организовывать этот матч. Момент упущен. И не в наших силах сделать так, чтобы этот матч все-таки состоялся. Да, конечно, для Широва это серьезный удар, но такова жизнь. Я не думаю, что сейчас его жалобы оправданы, особенно после всех тех грубостей, что он наговорил. Не в мой адрес, а в отношении шахмат вообще. Ведь он говорил, что этот матч будет договорным, и что я проиграю. 
Ладно, я все это переживу, но для шахмат подобные заявления губительны. Он продолжает писать всю эту чушь в различных шахматных изданиях по всему миру, а читатели делают только один вывод: "И впрямь, неладно что-то а Датском Королевстве". Ему нужно остановиться, и остановиться сейчас. Ведь он не только себя гробит, а весь шахматный мир. 

Д.Х.: Вы выглядите таким спокойным за доской – прямо как великий Борис Спасский. Спаский, правда, признался потом, что его спокойствие лишь внешнее. А Ваше? 

В.К.: Да нет, я и внутренне почти всегда спокоен, даже во время партии. Не всё время, конечно, но все же… Я вообще спокойный. Да и чувства за доской показывать не люблю. Не потому, что они могут выдать противнику что-то сокровенное, это просто мой стиль. Я сдержанный, все держу в себе. 
В этом отношении я - полная противоположность Каспарова. Его мимика и жесты за доской показывают, насколько он эмоционален. Я не такой. 

Д.Х.: Сейчас, когда только и разговоров, что о новом чемпионе мира, ФИДЕ, говорят, под шумок уже начала подумывать о возможности проведения объединительного матча. Многие любители шахмат очень бы хотели, чтобы это произошло. Какова Ваша реакция? И не собираетесь ли Вы обсудить с Кирсаном Иллюмжиновым такую возможность? 

В.К.: В данный момент я ничего по этому поводу сказать не могу. О каких-то вещах вполне можно поговорить, но сейчас у меня подписан контракт с Braingames Network. И если они захотят сотрудничать с ФИДЕ – замечательно! Это будет очень интересно, и тогда я, конечно, такую возможность обдумаю. 
Но если Braingames Network не заинтересуется – что ж, они свои обязательства по отношению ко мне выполнили, и я, со своей стороны, сделаю то же самое. Так что сейчас я ничего об этом сказать не могу. Есть вещи, о которых я был бы не прочь побеседовать с Илюмжиновым, но я не сделаю ничего, что хоть как-то повредит моим отношениям с Braingames. 

Д.Х.: В последнее время было много разговоров – и особенно много непосредственно перед матчем – о том, что Каспаров сам обучал вас в легендарной школе Ботвинника-Каспарова. Что он действительно проводил с Вами много времени, или все-таки Вашим образованием занимались в основном другие мастера? 

В.К.: Моим непосредственным тренером он никогда не был. Занятия в школе проходили в группах по 12 человек, и Гарри проводил с нами дня по три, когда приезжал читать лекции или давал сеансы. Миф о том, что он "мой учитель" – ни что иное, как красивая журналистская сказка. Вообще, обучением в основном занимался сам Ботвинник. Гарри же уделял школе ровно столько своего драгоценного времени, сколько тогда было возможно. С таким же успехом его можно назвать учителем Широва и Акопяна. 
А вот по-настоящему он мне помог, когда настоял на том, чтобы меня взяли в Российскую сборную перед Олимпиадой в Маниле в 1992 году. Он буквально давал голову на отсечение, что команда не прогадает. Он разглядел во мне способного шахматиста и помог пробиться наверх. Не нужно ему, наверное, было этого делать. Он уже тогда видел во мне угрозу своей короне. Но надо отдать ему должное, несмотря на это, он всегда помогал мне. 

Д.Х.: Это наводит меня на следующий вопрос, который тоже связан с Вашим прошлым сотрудничеством с Каспаровым. Как Вы думаете, было ли со стороны чемпиона самоубийством пригласить Вас в качестве секунданта, когда он играл против Ананда в 1995 году? 

В.К.: Вы знаете, здесь есть два аспекта. Дело в том, что за время того матча не только я мог лучше узнать Каспарова, но и он – меня. Для каждого из нас было полезно увидеть друг друга в реальной работе. 
Но это не давало никому конкретных преимуществ. Вопрос заключался в том, кто из нас лучше сможет воспользоваться полученной информацией. За себя могу сказать, что я нашел этой информации выгодное применение! Я действительно стал понимать Гарри намного лучше, а вот он меня – нет. Поэтому в определенной степени справедливо говорить о некоем «самоубийстве» чемпиона. Но не стоит чрезмерно это раздувать. 

Д.Х.: Как у Вас складываются отношения с Каспаровым сейчас? Какова была его реакция на поражение? 

В.К.: Полагаю, что наши отношения с Каспаровым в настоящее время такие же, какими они были до матча – хорошие. Что же касается его реакции, то, конечно, вряд ли кому-то понравится лишиться шахматной короны после стольких лет чемпионства. Но в данной ситуации он повел себя по-джентельменски. Гарри поздравил меня с победой и сказал, что я должен был победить. Он действительно принял меня в качестве нового чемпиона мира. Никто не может упрекнуть его в том, как он повел себя в эту безрадостную минуту. 

Д.Х.: Похоже, что победой в этом матче Вы обязаны качественной подготовке. Такое впечатление, что Ваша команда – Лотье, Ильескас и Бареев – сработала лучше, чем команда Каспарова. Как Вы думаете, в этом главная причина победы? И почему, на Ваш взгляд, команду Каспарова так часто критикуют? 

В.К.: Я ничего не знаю на счет команды Каспарова, но, насколько я могу судить, эта команда состоит из очень серьезных и трудолюбивых людей. Думаю, они хорошо делали свое дело, а не отдыхали и не потягивали винцо целыми днями! Но очевидно и то, что работа моей команды оказалась лучше! 
Мой подход к подбору команды оказался грамотнее. Конечно, ведь я мог выбирать компаньонов из большего числа шахматистов. Они делали все возможное, чтобы помочь мне стать чемпионом. Это было их единственной целью, и я благодарен им за столь усердную работу. 
Я более чем удовлетворен их помощью. Даже если бы я проиграл матч, моей благодарности не было бы предела. А чего стоит их работа в течение последней недели? По-моему, они даже забыли про сон – только работа, работа и еще раз работа. Отдыхать они могли только во время самих партий! 

Д.Х.: После матча Гарри Каспаров сказал, что Ваша подготовка оказалась эффективнее, и что после второй партии его дебютные наработки были уже бесполезны. Это так? 

В.К.: Нет, но это очень субъективная оценка… очень субъективная. До начала матча у каждого из нас была своя стратегия, но победной оказалась моя. Естественно, не вызывает сомнений, что предматчевая подготовка Каспарова была весьма интенсивной. Но из-за того, что моя стратегия была более эффективной, Каспаров просто не смог реализовать свои планы. А это обстоятельство имеет решающее значение в матчевых встречах. 
Каждый из нас разыгрывал наиболее выгодные дебюты. Но вспомните эндшпиль в 11-й партии. Да, этот эндшпиль был благоприятен для белых, я это знал. Но дело в том, что я понимал: такая позиция будет неприятна Каспарову. Всю свою игру я строил на том, чтобы найти позиции, в которых он будет чувствовать себя неуверенно – и, очевидно, позиция в 11-й партии была из их числа. 

Д.Х.: Как Вам пришла в голову мысль разыграть берлинскую защиту, чтобы нейтрализовать Каспарова? Это была Ваша собственная находка? 

В.К.: Да нет же! Этот дебют был всего-навсего одним из тех, которые я анализировал со своей командой. Не думайте, что это был единственный вариант, с которым я приехал в Лондон. Конечно, я готовил его для матча, но ведь далеко не только его! Просто именно он принес мне удачу. 
Берлинская защита как нельзя лучше вписывалась в мою матчевую стратегию. Моя стратегия носила защитный характер. Вообще говоря, в запасе у меня было и более серьезное оружие, но сначала мне хотелось апробировать защитную стратегию за черных, и результат оказался отличным. 
В берлинской защите очень хорошо «чувствуются» позиции. Мне было ясно, что эндшпиль будет приятнее для белых, но для победы белые должны были выигрывать за доской, а не с помощью легендарной домашней подготовки – вот в чем суть! 
Благодаря берлинской защите я строил непробиваемые укрепления. Когда другие играют с Каспаровым, они предпочитают держать его на расстоянии. Я же подпустил его довольно близко, но до определенного предела. Полагаю, это удивило его, поскольку в обычных условиях стараешься не давать противнику никаких преимуществ – я же предоставил их ему с самого начала. Я позволил Каспарову подойти близко к стенам моих укреплений, но не разрушить их. У меня было четкое представление о том, когда нужно будет переходить к действию. 
В какой-то момент показалось, что, пытаясь сломать берлинскую стену, Гарри теряет уверенность в себе. Но все же он продолжал сражаться так, как мог сражаться только Каспаров, хотя по его глазам было видно, что настроя на победу у чемпиона нет – настрой был в лучшем случае на ничью. И это сломало его в психологическом плане, поскольку в турнирах он привык выигрывать каждую вторую партию. Так что моя стратегия оказалась успешной. 

Д.Х.: А Вас не удивило то, что Каспаров по ходу приближения финала даже не попытался все поставить на карту и отыграться с помощью Шотландской партии, гамбита Эванса или королевского гамбита? 

В.К.: Нет. Мне это даже в голову не приходило. Во-первых, матч был слишком коротким для таких экспериментов с его стороны. Если бы матч состоял из 24 партий, то Каспаров, пожалуй, мог бы на начальной стадии заняться поиском слабых мест моей игры. Но в матче из 16 партий это сделать невозможно. 
Он понимал, что я буду очень хорошо подготовлен к дебютам типа Шотландской партии и гамбита Эванса. Выбрав определенную стратегию для матча из 16 партий, Гарри должен был не отступать от нее. К несчастью для Каспарова (и к счастью для меня!), выбранный им генеральный план игры оказался ложным. 

Д.Х.: После матча Каспаров сказал, что новый чемпион должен последовать его примеру и защищать титул в игре с сильнейшим претендентом на шахматную корону. Будете ли Вы играть матч-реванш с Каспаровым? 

В.К.: Помилуйте, я только что завоевал титул! Мне и мысль такая еще не успела прийти в голову. 
После такого напряженного матча необходимо восстановиться. Для того чтобы подойти к матч-реваншу, требуется, по крайней мере, два года. Это не имеет никакого отношения к тому, что я держусь за чемпионский титул. Просто слишком велико как физическое, так и психологическое напряжение. Идея Каспарова о проведении матч-реванша имеет право на существование, но на данный момент это не более чем идея, которая вовсе не обязательно будет реализована. 

Д.Х.: Теперь, когда шахматная корона перешла к Вам, будете ли Вы стремиться стать шахматистом номер один в мире и заменить Каспарова и в этом качестве? 

В.К.: Конечно! Вы знаете, разрыв в наших рейтингах после этого матча будет минимальным, и я думаю, что в недалеком будущем я смогу стать шахматистом номер один в мире. Однако Гарри, я уверен, наверняка имеет своё мнение на этот счет! 

Д.Х.: Теперь Вы, наверное, будете отдыхать? Когда планируете вновь вернуться к шахматам? 

В.К.: Безусловно, сейчас, прежде всего, отдых! Возможно, проведу какой-то период времени в Европе – никаких шахмат, только общение с друзьями и чтение книг! После того что мне пришлось пережить за последние полгода, я заслуживаю небольшого отдыха от шахмат. Что же касается моего возвращения, то я буду играть с Петером Леко в начале января матч в быстрые шахматы. А потом придет время турнира в Вейк-ан-Зее. 

Д.Х.: Что ж, благодарю Вас, чемпион мира Владимир Крамник! От имени наших читателей хочу поздравить Вас с победой в матче за шахматную корону и еще раз поблагодарить за интервью.